作曲 : Ivan Prokofyev
Суетится зима в тупике Февраля,
Где последние дни откололись, как талая льдина.
И дрожащий огонь на краю фитиля
Из-за страха сорваться вжимается в плоть парафина.
Обветшалым окном четвертован пейзаж,
И оконная рама нависла, как нож гильотины.
На холсте, словно в бухте, бушует гуашь.
Как прибой, разбиваются краски о рамку картины.
В золотой паутине холодных лучей
Под пронзающим взглядом изогнутой лупы
Взмывает бурлящее пламя, как змей,
В сухостой запустив ядовитые зубы.
Зловеще кружит перекрестье прицела,
Как ворон, парящий вокруг мертвеца.
Но из дула ствола, как из бренного тела,
Отчаянно вырвутся ржавые души свинца.
Меж страниц старой книги зажаты слова –
Неподвижные, словно в захлопнувшейся мышеловке.
И улыбок скупых заготовлен товар
Под стеклом фоторамки, как в вакуумной упаковке.
И по кругу, как красный конвой заключённых,
Друг за другом проносятся эритроциты устало,
Огибая темницы костей, обречённых
Коротать свои дни, прозябая в капкане суставов.
Перелом лишь добавит мне степень свободы,
Споткнувшись, я вымерю угол падения,
В рану плеснув трёхпроцентного йода,
Кулак занося под углом отражения.
Пусть, как на грифе, на сдавленной шее
Смыкаются пальцы, но вырвется крик
Сквозь зажатый аккорд на хрустящей трахее,
И песня моя прогремит, как сошедший ледник.